финал

УЕФА может перенести финал Лиги чемпионов из Санкт-Петербурга, если Россия полномасштабно вторгнется в Украину. Об этом сообщает портал Football.London.

По информации источника, УЕФА следит за политической обстановкой в отношениях Украины и России. УЕФА может перенести финал Лиги чемпионов из Санкт-Петербурга, если Россия начнет полномасштабную войну с Украиной.

Напомним, финал Лиги чемпионов 2021/2022 запланирован на 28 мая в Санкт-Петербурге на стадионе «Крестовский».

В УЕФА серьезно раздумывают о том, чтобы в последний момент изменить место проведения финального матча  Евро-2020. 

Напомним, поединок должен состояться 11 июля 2021 года в Лондоне на стадионе «Уэмбли». Однако в Великобритании продолжают действовать серьезные ограничения, связанные с COVID-19 (50% заполняемость), и английские организаторы не могут предоставить гарантии бо́льшего заполнения трибун, сообщает The Times.

В то же время, в столице Венгрии уже прошел один матч турнира со стопроцентным заполнением трибун. УЕФА анализирует возможности и риски срочного переноса финала в Будапешт. По информации источника, По информации источника, УЕФА уже проинформировал об этом премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона.

УЕФА официально подтвердил, что финалы Лиги чемпионов и Лиги Европы пройдут в запланированных местах и при зрителях.

Сегодня Турция вступает в первый для страны полный локдаун, однако это не повлияет на организацию финала Лиги чемпионов, где вполне могут сойтись две английские команды, учитывая результаты первых полуфинальных матчей.

Как и планировалось, финал Лиги Чемпионов пройдет в Стамбуле на Олимпийском стадионе Ататюрка 29 мая. Причем пройдет «при небольшом количестве зрителей», которое УЕФА уточнит позже.

А на финал Лиги Европы в Гданьске 26 мая УЕФА обещает пустить 10,000 зрителей, включая по 1,900 фанатов каждой из играющих команд, которые тоже вполне могут оказаться английскими.

Стали известны планы УЕФА касательно допуска зрителей на финальный матч Лиги чемпионов сезона 2020/21.

По информации Daily Mail, если эпидемиологическая ситуация в ближайшие месяцы не ухудшится, то на игру смогут попасть не менее 9 тысяч болельщиков.

При оптимистическом сценарии трибуны Олимпийского стадиона Ататюрка в Стамбуле могут заполниться на 30 или 50 процентов. Вместимость арены превышает 75 тысяч человек.

Как сообщает Associated Press, УЕФА задумывается о сохранении формата «финала восьми» в Лиге чемпионов и Лиге Европы, который был введен в этом году вместо четвертьфинальных матчей.

Как заявил президент УЕФА Александр Чеферин, эта идея будет обсуждаться в будущем. «В отдельно взятом матче может победить кто угодно. В будущем мы всерьез обсудим это. Да, мы у нас будет меньше матчей, но ценность победы сильно вырастет», — подчеркнул Чеферин.

Лион. Май. Победа! 25-летие...

Напомню заключительные строки из моего материала о том, что предшествовало этому дню:

Кроме Блохина и Заварова немало и других динамовцев в те дни зачастили к врачам. Когда команда улетала в Лион, я, например, так и не выяснил у тренеров: смогут ли пятеро (!) игроков основного состава выйти на поле в финале Кубка кубков?

Полностью об этом здесь:

http://www.dynamo.kiev.ua/user/Devi/56054.html

А теперь в тот прекрасный день 1986-го...

Как томительно тянулось с утра время 2 мая 1986 года до того момента, пока, наконец, поздним вечером на экранах наших телевизоров не вспыхнула картина гудящего, словно растревоженный улей, лионского стадиона «Жерлан». Финал Кубка кубков! Комментатор назвал состав киевского «Динамо»: Чанов, Бессонов, Балтача, Кузнецов, Демьяненко, Рац, Яковенко, Яремчук, Заваров, Беланов и... Блохин.

«Ай да медики! — невольно подумалось многим в тот момент.— Все травмированные ребята в строю!» Но мы тогда не знали и не могли знать, любуясь блистательной их игрой, о том, что вопрос о выходе некоторых наших игроков на поле решался едва ли не в последние часы, а у Блохина — даже минуты! Это не надуманная драматизация, а достоверный факт.

Утром в день финала во время зарядки Лобановский поинтересовался состоянием Блохина, который после полученной в Румынии травмы так и не провел ни одной тренировки (Олега лишь интенсивно лечили и чуть ли не каждые три часа меняли процедуры).

— Как я себя чувствую? — повторил Блохин вопрос тренера.— Не знаю, Васильич. Пробовал, но еще не разобрался: то вроде бы не чувствовал травмы, а то вдруг казалось, что дает себя знать.

— Хорошо бы сыграть, Олег,— только и сказал Лобановский в то утро.

Я вышел на разминку вместе со всеми,— рассказывал мне после возвращения из Лиона Олег Блохин,— но футболку с номером «11» надевать не стал: смогу ли играть? Надо было до конца все проверить, осознать. Дать согласие выйти на поле, а потом во время игры отказаться, сказать: «Не смог...»? Это означало бы подвести команду. Невольно вспомнил финал Кубка кубков 1975 года, когда мы встречались с «Ференцварошем». Почти похожая ситуация. Тогда тоже была едва залеченная травма и фиксирующая повязка на ноге. Правда, в тот раз, в Базеле, я еще утром знал, что смогу играть. А сейчас?

До начала финала оставалось минут пять-семь. Вадик Евтушенко разминался тоже. Изредка мы посматривали друг на друга: кому из нас двоих выходить в стартовом составе? Я легко побегал, сделал привычную разминку, несколько легких ускорений, пожонглировал мячом и даже побил по воротам. Боли вроде бы не было. «Пора!» — сказал сам себе и подбежал к бровке, где стоял Лобановский, внимательно наблюдавший за нашей разминкой. «Буду играть!» — сказал я ему. Лобановский одобрительно кивнул головой и ничего не ответил. Да и нужны ли были слова, когда мы, как мне показалось в тот момент, очень хорошо друг друга понимали.

В Лион поддержать свою команду приехали почти двадцать тысяч испанских болельщиков. Истошный гвалт, песни, пестрые испанские флаги, трубы, барабаны, трещотки. Все так и было, как предвидел Лобановский, который еще на установке призывал своих подопечных: «Не обращать внимания на зрителей! Их гвалт вас не должен смущать. Надо игрой привлечь трибуны на свою сторону. Своей игрой!»

Так оно и случилось в действительности.

— Когда приехали на стадион, думал, будет тяжко: крики, шум, треск, барабанная дробь,— рассказывал о финале Василий Рац.— Но начался матч, и я сразу понял, что публика футбол понимает. Фрагментами мы показывали отличную игру, и на трибунах нас поддержали. К концу второго тайма мы уже чувствовали себя как дома.

Рац, на высокой скорости обыграв на правом фланге двух защитников, выполнил острую прострельную передачу. На нее первым среагировал Игорь Беланов, сумевший из неудобного положения нанести сильный удар по воротам Филлома. Удар был настолько силен, что вратарь «Атлетико» сумел лишь парировать мяч. На добивание уже спешил Александр Заваров. Удар головой — гол! Шла 6-я минута матча.

С каждым последующим отрезком времени преимущество динамовцев становилось очевидным. И нервы испанцев не выдержали. Они начали играть жестко, а порой и жестоко. Минут за шесть-семь до конца первого тайма в разных участках поля на траву «уложили» сразу двоих: Балтачу и Беланова. Доктор Берковский несколько мгновений пребывал в растерянности: к кому раньше мчаться? Выбрал Балтачу. Динамовский врач хорошо знал, что у Сергея было только одно уязвимое место — «ахилл». Так спортсмены называют самое сильное в нашем теле сухожилие. И на 39-й минуте игры сухожилие не выдержало напряжения.

— Перед отъездом команды я говорил Лобановскому, что с Балтачей будет, пожалуй, даже больше проблем, чем с Блохиным,— сказал мне доктор Малюта, наблюдавший за финалом Кубка дома по телевизору, когда я позвонил ему в перерыве между таймами.— Так оно и случилось. Теперь, думаю, речь будет идти не просто о воспалении, а о надрыве волокон. Значит, мы теряем игрока очень надолго. Но все равно Сережа достойно, ценой сверхусилий свое дело сделал. Отработал почти весь первый тайм и, считаю, здорово помог команде.

— А как Блохин, доктор? Как думаете, до конца продержится? — спросил я Малюту.

— Думаю, да.

Наш легендарный форвард не только «продержался». В этой игре, как, впрочем, и одиннадцать лет назад в своем первом финале Кубка кубков, Олег был просто великолепен. А за шесть минут до финального свистка он мастерским ударом опередил выбегавшего из ворот голкипера — 2 : 0! Еще немного спустя Вадим Евтушенко (он на 70-й минуте заменил Заварова) головой технично перебросил мяч через отчаянно бросившегося навстречу вратаря «Атлетико» — 3 : 0. Блестящая и убедительная победа!

ВПРОЧЕМ, ЛУЧШЕ ОДИН РАЗ УВИДЕТЬ:

Каковы же были первые ощущения победителей? О чем думали они в те счастливые для команды мгновения?

Александр Заваров:

— Хотя до этого я в финале ни разу не играл, но твердо знал, что он требует полной самоотдачи. Предполагал, что победит тот, кто на поле будет спокойнее и умнее: финал есть финал! Этим все сказано. Ночами не спишь, все думаешь, как игра сложится. И во время матча с «Атлетико», честно признаюсь, думал только об одном: «Как бы победить!» Перед нами была высокая цель, и мы ее достигли. Мне хочется от всей души сказать спасибо команде — коллективу! — за эту нашу победу.

Бесспорно, это была подлинно коллективная победа, поделенная на всех. И все-таки даже в таком слаженном футбольном ансамбле, каким выглядело в тот вечер киевское «Динамо», Блохин по праву занимал особое место. И не только потому, что это для него — единственного советского футболиста! — был второй миг обладания европейским Кубком. На поле он являл собой пример мужества, воли и мастерства. И, думая в ту майскую ночь о Блохине, я благодарно отдавал в душе дань высокопрофессиональной работе динамовских медиков. Впрочем, не мне одному приходили такие мысли. Их разделяли все, кто знал положение в команде накануне финала. Буквально через неделю после лионской встречи я прочел и выписал такие строки заслуженного мастера спорта Никиты Симоняна:

Сложно выделять по такой игре кого-либо из футболистов: все играли ярко и здорово. Но особо хотелось бы сказать о Блохине. Думается, если бы он был здоров, ему бы ничего не стоило использовать еще два-три момента, которые он имел, особенно в первом тайме. Надо отдать должное медицине, сумевшей за такой короткий отрезок времени практически поставить Блохина на ноги. Надо отдать должное и мужеству Олега, игравшего без оглядки на травму и все сделавшего для того, чтобы вместе с командой завоевать в своей футбольной жизни второй Кубок обладателей кубков. Надо отдать должное Лобановскому, который понимал, что одно лишь присутствие Блохина на поле партнерам прибавит уверенности, а соперникам — нервозности.

Забегая вперед, скажем, что труд динамовских медиков в том памятном для команды 1986-м был отмечен Указом Президиума Верховного Совета Украинской ССР «О присвоении врачам футбольной команды „Динамо“, г. Киев, почетного звания заслуженного врача Украинской ССР». Этого Виктор Иванович Берковский и Владимир Игоревич Малюта удостоились, как говорилось в Указе, «за заслуги в развитии здравоохранения, значительный вклад в медицинское обеспечение футбольной команды „Динамо“».

Вот как Олег Блохин рассказывает в нашей совместной документальной повести «Футбол на всю жизнь» о первых счастливых для киевского «Динамо» минутах в Лионе:

Победа! Мне на всю жизнь запомнится миг этой славной победы, когда, положив руки на плечи друг друга, крепко обнявшись, мы уходили с поля всей командой: коллективом!

В нашей раздевалке были в те минуты рукопожатия, объятия, поцелуи, смех и слезы (разумеется, радости!). Я долго неподвижно сидел в кресле и только теперь, после матча, стал ощущать пульсирующую боль под фиксирующей повязкой на левой ноге: травма давала о себе знать. Смотрел на моих радостно возбужденных партнеров. Они ликовали, а я в тот момент подумал: «Неужели и я был так же безмерно счастлив тогда, в семьдесят пятом?» Не стану кривить душой: радость и на этот раз была. Но она все же чуть-чуть притупилась.

Впрочем, все правильно. Так, наверное, и должно быть. И первая радость всегда сильнее, первое чувство — острее. Добавьте к этому, что к нашей радости, которая пришла к команде в Лионе, я лично шел через боль, нервное напряжение и неизвестность. Неделю командных тренировок мне заменили «индивидуальные» процедуры и томительное ожидание их результата. А он был, как говорится, налицо: удалось все-таки выдержать 90 минут такой Игры! Еще, помню, в раздевалке лионского стадиона «Жерлан», когда красавец-приз стоял уже на столе, подумал: «Какая же все-таки неизведанная машина — человек, и как мало мы еще знаем о резервах собственного организма».

Да, мы еще очень мало об этом знаем — о резервах Человека, которого в наш суровый век жизнь то и дело проверяет на прочность. И проверяет порой не в игре, похожей на сражение, а в подлинном страшном бою. В те самые часы майского вечера, когда миллионы советских людей прильнули к экранам своих телевизоров и динамовцы Киева дарили нам радость, на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС люди вели отчаянную борьбу с вышедшей из-под контроля ядерной стихией, сражались за нашу с вами жизнь.

На послематчевой пресс-конференции западные журналисты среди множества вопросов, заданных Лобановскому, не преминули спросить:

— Ваши футболисты выглядели сегодня очень спокойными. Их что, не волнуют судьбы их детей, жен, матерей, которые сейчас в Киеве, где очень опасная радиационная обстановка?

— Наши футболисты уже из Лиона позвонили в Киев,— спокойно сказал Лобановский.— Они поговорили с родными и поняли, что здесь, на Западе, слухи об опасности для жизни в нашем городе сильно преувеличены.

Во время той пресс-конференции тренер, как и мы все, еще ничего не знал об уже брошенном жителями городе энергетиков Припяти, о тридцатикилометровой зоне, и об эвакуации из нее почти стотысячного населения, и о многом другом. Его спокойствие не было наигранным.

После победного финала в Лионе Лобановский стал единственным советским тренером, команда которого дважды выигрывала Кубок кубков. Но, судя по рассказам очевидцев, в тот счастливый час повторной победы он не был похож на ликующего человека, празднующего осуществление своей высокой мечты. Вероятно, все дело в том, что ему, как никому другому, было понятно, какой ценой достигнута эта победа, каких духовных и физических сил, каких нервных затрат и, наконец, упорства она стоила. А может, такой сдержанной и должна быть реакция человека, который шел к своей цели, преодолевая сплошные препятствия и трудности? Ведь подобный путь (лишающий сна при одном лишь воспоминании о нем!) нередко опустошает. Физически и духовно. И тогда уже не остается больше сил на праздник души. В первом же интервью после победы киевского «Динамо» в Лионе в словах тренера не было излишней эмоциональности и восторженных оценок. Лобановский оставался самим собой. Суховатым, немногословным, четко формулирующим свои мысли.

— Победа всегда приятна,— сказал Валерий Васильевич.— Хорошо, что выиграли один из почетных европейских призов, но самое главное, что хотелось бы подчеркнуть сейчас,— не сам факт нашей победы в финале. Главное в любом процессе — это идея, направление поиска. И то, что нам удалось подтвердить правильность нашей методики подготовки, принципы организации игры, наверное, это и есть самое главное. Мы очень признательны нашим ребятам, которые в самую трудную минуту поддержали руководство команды, пошли за ним. Но не следует забывать, что основное событие нынешнего года — чемпионат мира в Мексике. И нам очень хотелось бы, чтобы наши ребята, динамовцы, внесли бы в выступление сборной команды Советского Союза такую же лепту, какую они внесли в играх за свой клуб. И мы надеемся, что сборная страны достойно будет представлять советский футбол на чемпионате мира в Мексике.

Когда старший тренер киевского «Динамо» говорил эти слова, он, вероятно, даже не предполагал, какие разительные перемены ожидают сборную страны. Наверняка не думал, что уже через неделю после этого интервью вся ответственность за выступление сборной СССР на XII чемпионате мира ляжет на его, Лобановского, плечи.

Дэви АРКАДЬЕВ,

2 мая 2011,

Филадельфия.