бесчастных

Один из наставников российского «Тосно» Владимир Бесчастных признался, что украинский нападающий его команды Артем Милевский не оправдал ожиданий тренерского штаба.

«На самом деле с ним приятно работать, он очень хороший человек. Но Артем должен пересмотреть свое отношение, покопаться в себе. На одном классе, который у него, несомненно, выше, чем у остальных, не вылезешь. Даже в первом дивизионе нужно полностью отдаваться игре, правильно относиться к физической готовности, тренировкам, восстановлению. На сборах одно время сильно прибавил, мы сидели и думали: он — помощник. Реальный!

До зимнего перерыва Милевский мало появлялся на поле, потому что в ФНЛ (аналог украинской первой лиги, — прим.ред.) разрешены три иностранца, а у нас эти места заняты лидерами — Кашчеланом, Дугаличем и Галиулиным. Все трое, на мой взгляд, стали в первой части сезона лучшими во всем чемпионате и тянули команду вперед. Убрать с бухты-барахты кого-то одного со словами: „О, сам Милевский приехал!“ было бы неправильно.

Потом у него шансы появились. Сказать, что он ими совсем не воспользовался, неверно. Но я, как нападающий, ждал от Артема большего. Значительно большего! Он прекрасный парень, приятно с ним работать и общаться, мы чуть ли не друзья. Но нет такой профессии — хороший человек», — цитирует Бесчастных «Спорт-Экспресс».

Напомним, что контракт между «Тосно» и Милевским прошлой осенью был подписан по схеме «1+1». По итогам сезона команда украинца добыла путевку в российскую премьер-лигу. При этом и сам Милевский, и руководство «Тосно» заявило, что решение о дальнейшей судьбе украинского нападающего пока не принято.

Бывший игрок «Спартака» Владимир Бесчастных в интервью «Советскому спорту» ответил на обвинения сенегальского защитника Ибры Кебе в расизме:

— Я не помню уже всех деталей, но даже если и назвал его так — что с этого?! Какая разница как называть, если было за что! Я мог назвать его дурак на букву «м»... Кебе был очень странным футболистом! Мы конфликтовали с ним постоянно. Он конфликтный человек, а я капитан команды. На мне лежала ответственность за дисциплину на футбольном поле и вне его. Если я так кого-то назвал, значит, было за что! Просто так я не мог оскорбить человека. Я не знаю с чего он вдруг вспомнил об этом в интервью вашему изданию. Если бы я знал его язык, наверное бы много чего нового о себе узнал. Я жаловаться не привык, а он вдруг через десять лет вспомнил обо мне. Кебе в чужой монастырь пришел со своими правилами. Ну вот и получил. Вне футбольного поля он мне был абсолютно не интересен.

У меня были подобные истории, когда играл в Германии. Я ловил на тренировках что-то про себя, а потом шел в душ и разбирался там по-мужски. Не бежал к тренеру — «меня обидели» или в газеты не изливал душу. Просто на кулаках объяснял как и что. Футбол — это джунгли. Каждый хочет получить известность, выходить в основном составе и зарабатывать хорошие деньги.

Проблемы расизма у меня никогда не существовало. Никогда! В «Спартаке» был Робсон, помните? За всю мою карьеру Робсон был лучшим партнером. Не скрываю этого. Те полгода, что мы провели вместе, я не забуду никогда. И очень жалко, когда его убрали перед сезоном 2002-го года. Тоже самое с Тчуйсе — если человек правильно себя ведет, правильно играет, приносит пользу команде — зачем мне его обзывать?

Бывший защитник московского «Спартака» Ибра Кебе, выступающий ныне в махачкалинском «Анжи», подробно и эмоциональной рассказал о проблеме расизма, с которой он столкнулся во время выступления в столичном клубе.

«Каждый раз, когда я уезжал домой из «Спартака», мне всегда не хотелось возвращаться. Однакжды спартаковские фанаты бросили в меня банан, потом пошли баннеры, — цитирует Кебе «Советский спорт». — А имя Бесчастных я не забуду никогда в жизни! На одной из тренировок Тчуйсе попал мячом в руку Романцева. А Бесчастных говорит: «Эта обезьяна ему в руку попала!». Я никогда не забуду этого. Когда тренировка закончилась, я подошел к Бесчастных и спросил: «Бесчастных, зачем ты так сказал о моем друге? Я тоже африканец. Значит, я тоже обезьяна?». А Бесчастных мне ответил: «Да, я говорил!». И я на базе все сломал. Я сломал все внизу, где есть маленький ресепшен. Я поднялся наверх, к себе в комнату, — и сломал там всю мебель. Так мне было плохо! А через час Бесчастных постучал в мою комнату: «Открой! Я хочу поговорить». А я ему сказал: «Я с тобой больше никогда не буду говорить. И никогда тебе не открою».

«Одно поле. Одна майка. Красно-белая. Одна команда. А он так говорит. Это тяжело. Это — „Спартак“. И поэтому каждый раз, как только я уезжал в сборную, мне не хотелось возвращаться. Я приеду в Москву, а там: Бесчастных — раз, расизм — два, бананы — три, — вздыхая, продолжил африканский легионер „Анжи“. — В „Спартак“ я не вернусь никогда в жизни! Потому что там у меня было очень много боли. А по улицам Москвы я всегда ездил на машине или на такси. В метро я не спускался и не пускал туда жену. Камерунец Зоа как-то спустился в метро — и его избили. Он лежал на платформе весь в крови. За ним приехали и увезли в больницу».