17 апреля звездном старожилу украинского футбола Василию Турянчику исполнилось 82. Но он поражает остротой ума, которой могли бы позавидовать гораздо более молодые люди, памятью на хронологию событий, фамилии и факты. Лишь в конце беседы пожаловался, что загорелся настолько, что начало подскакивать давление.
Василий Турянчик— Но у меня это еще с юности. Тренеры говорили: «Как же с тобой трудно! Еще ничего не произошло, а желваки ходят». Да, в обороне я был жестоким, не боялся никого. И не жалел никого. Мог срезать с мячом и ногами, прыгал выше всех. В высоту прыгал через планку высотой 150 сантиметров.
С тех пор как распался клуб «Говерла», являюсь исключительно пенсионером, живу в родном Мукачево. Много внимания уделяю внуку Марку. Он шестиклассник, тренируется в венгерском клубе. Вожу мальчика на тренировку, слежу за тем, как он работает. Конечно, если в нашем городе происходят какие-то спортивные мероприятия, возможности их посетить не теряю.
— Живописное село Чинадиево, где 82 года назад родились, посещаете?
— Бывает, оно же неподалеку. Там жил до 14 лет, пока меня не заметили тренеры команды класса Б «Спартак» (Ужгород). В Чинадиево условия для занятий футболом создали при мебельном заводе. В команду, которая играла на первенство области, приглашали сильных футболистов, которые приезжали и играть, и работать на заводе. Тренировал нас заслуженный тренер Украины по фамилии Сабо, исправно работала местная школа. Одного из воспитанников чинадиевского футболу Тиберия Петрушевича приглашали в киевское «Динамо» еще до меня, в начале 50-х. Правда, выступал он в основном за дублирующий состав.
В общем сказал бы, что детство у меня было счастливым. Война нас почти не затронула. Единственное, что с тех пор запомнил — это как в грузовых вагонах везли на фронт словацких ребят. Также вспоминаю немецких солдат. Некоторое время они даже жили на нашей улице. Они тогда парковали машины, гуляли, пили и пели. «Пани дома, а нам капут» — грустно шутили. Отца моего на фронт не забрали потому, что он потерял ногу еще во время Первой мировой. Причем травму получил не в боевых условиях, а ударив колено о лестницу. Кровь из гематомы не вышла, сгустилась. Осложнения началось, когда папа, работая лесничим, простудил ногу в холодной воде. Немцы тогда как раз отступали и их боевой хирург принял решение отцу ногу отрезать.
А старший мой брат в то время, когда немцы вошли в Закарпатье уже во время Второй мировой войны, вместе с еще 70-ю ребятами из нашего края бежал в Россию. Знали бы они, что их там ждет, то лучше остались бы дома. Все попали в тюрьму, домой вернулись только пятеро, в том числе брат. После этого он мобилизовался в ряды чешской армии.
— Закарпатские футболисты в послевоенные годы были нарасхват как в Украине, так и в Москве. Учитывая это можно сказать, что дома вы оставались еще довольно долго.
— Впервые в поле зрения тренеров я попал во время всесоюзного первенства ВЦСПС в Одессе. Я там выступал в составе Мукачевского «Динамо». Мы заняли третье место, получили медали, красивый кубок. За нас тогда выступал Владимир Ерохин. Москвич, он в Мукачево военную службу проходил. В 1959-м мы снова встретились в киевском «Динамо». Футболист Ерохин вроде бы и известный, да еще и старше меня на пять лет, однако не сказал бы, что среди местных игроков он выделялся особым мастерством. Более того, могу сказать, что Владимир не имел техники, плохо играл в пас, но зато хорошо боролся вверху, отмечался упорством, неуступчивостью. В общем, игрок слабый.
Так вот. После того выступления в Одессе тренер ужгородского «Спартака» Бартолон Вейг забрал меня к себе. Неудивительно, ведь фигура у меня была футбольная, высокого роста, хорошо играл и ногами, и головой. Кроме тренера, в «Спартаке» тогда мадьяры составляли процентов 90 команды. К тому времени венгерский язык понимал. Но говорить мог медленно. И так же трудно было сориентироваться, когда быстро на венгерском обращались ко мне. Лучше усвоил венгерский только когда переехал в Киев и некоторое время жил рядом с другими закарпатцами — Андреем Гаваши и Йожефом Сабо. Они общались только на венгерском, а я в этой компании свои знания совершенствовал.
Собственно, игроков, которые уже имели за плечами школу киевского «Динамо», хватало и в 1954-м. Когда начал выступать в «Спартаке». Это и Дезидерий Товт, и Георгий Лавер, и Золтан Дьерфи, и Золтан Сенгетовский. Учиться было у кого, поэтому служить во Львов, в составе команды Окружного дома офицеров поехал уже вполне сложившимся футболистом.
— Ваш земляк Юрий Сусла, который в то же время был в львовском ОДО вратарем, сказал мне немного другое. Что футбол вы научились играть, именно перейдя во Львов.
— Могу сказать, что это был хороший футбольный университет, шлифовка мастерства, приобретения опыта. Но что-то я умел и до перехода. Может, я был сырой в футбольном аспекте, но постоянно рос. А вот Сусла, попав в московское ЦСКА, закрепиться там не смог и в конце вынужден был вернуться во Львов. Того же мастерства не хватило. Юра был хоть и здоровый, но дубовый.
Мне же, чтобы стать тем, кем я стал, пришлось упорно работать. Благо, повезло с тренерами. Возглавлял ОДО тогда четырехкратный чемпион СССР в составе ЦДКА Алексей Гринин, его помощником — один из лучших футболистов львовщины довоенных лет Мирослав Турко. Мирослав Филиппович — человек с жестким характером, но поражал техникой, чрезвычайно искусно обрабатывал мяч шведкой. Турко невысокого роста, но движения у него были поразительно быстрые. Гринин — противоположность своего помощника. Красивый, симпатичный мужчина, на футбольном поле он выделялся прежде всего мощными ударами. В составе ЦДКА Алексей Григорьевич играл правого крайнего нападающего. Я Гринину полюбился как-то сразу. Он научил меня играть на опережение, на перехват. Собственно, с такими тренерами я прогрессировал, попал в состав сборной Украины, еще до перехода в «Динамо» получил звание мастера спорта.
Да и талантливых футболистов во Львове у нас тогда хватало. Скажем, Гришка Галбмиллион. Он родом из Москвы, прекрасно играл в хоккей. Григорий хорошо видел поле, небольшого роста, но очень быстрый, он у нас играл левого крайнего нападающего. Также выделялся мастерством и другой москвич Саша Филяев. Нравился мне и Игорь Зайцев. Он родом из Ступино, из Подмосковья. Скорость у него была сумасшедшая, мог убежать от любого защитника. По скоростным данным сравнил бы с Зайцевым разве что спартаковца Бориса Татушина и тогдашнего игрока «Локомотива» Германа Апухтина.
— Собственно, именно поединок ОДО со «Спартаком» в 1/8 финала Кубка СССР-1957 и наделал в те годы во Львове много шума.
— Мы побеждали 1:0, а проиграли 1:2, люди облепили стадион со всех сторон. После того матча ко мне подошел начальник «Спартака» Николай Старостин. «Напиши заявление, что переходишь к нам в команду», — говорит. Это было признание, ведь за год до того сборная СССР на основе «Спартака» выиграла Олимпиаду в Мельбурне. Может и написал бы, тем более, что позже обрабатывать меня начал и футболист москвичей, закарпатец Иван Мозер. «Ваську, давай, будем вместе играть» — Иван меня почти уговорил. Что ни говорите, а поиграть в одной команде с Татушиным, Михаилом Огоньковым, Алексеем Парамоновым хотелось.
Вообще, на карандаше у тренеров ведущих клубов находился года три. Мог оказаться даже в ереванском «Спартаке». Но держала служба и выбора не было. Наконец, присвоили мне офицерское звание и отправили в Москву, в ЦСКА. Никто не спрашивал, хочу или нет. Противился как мог, дошел до прямого разговора с маршалом сухопутными войсками СССР Андреем Гречко. Сказал, что дома у меня мать-старушка, ей нужна постоянная поддержка. «Тебе же звание офицера присвоили за то, чтобы ты хорошо играл на зеленых полях» — возмутившись, стукнул по столу Гречко. Но вынужден был демобилизовать. Только предупредил, что в других московских клубах оставаться права не имею. Поэтому только услышал, что как офицер запаса могу продолжить службу, желание оставаться в Москве и претендовать на «Спартак» исчезло бесследно. Забыл обо всем, сел на самолет и вернулся в Закарпатье.
— И снова начали выступать в составе ужгородского «Спартака».
— Недолго, чуть больше года. Особой пользы от тех выступлений не было, потому как тренер Михаил Михалина не был способен научить чему-то новому. Но меня это не сильно смущало, потому что в первой половине 1959-го принял приглашение Олега Ошенкова и вместе с Гаваши и Сабо оказался в «Динамо». При этом решающую роль сыграли слова Юры Войнова. Когда он увидел меня на просмотре, сразу сказал Ошенкову: «О, это же моя пара в середине поля». И действительно. Затем мы прекрасно понимали друг друга. Англичане недаром назвали меня «королем воздуха». Я хорошо играл головой, на перехвате, в подкатах. А заодно знал, что Войнов любит подключаться к атакам, потому пускал его вперед. Мы подходили друг другу идеально.
— Но Владимир Сорокин, который тогда тоже выступал за киевлян, рассказывал, что Ошенков сильно удивил, выставив вас в дебютном матче за киевлян в центре нападения.
— Да, мы тогда проиграли «Локомотиву» 0:3, Олега Александровича после этой игры убрали, а на следующий матч со «Спартаком» команду выводил уже Вячеслав Соловьев. Понятно, что играть в центре нападения было крайне необычно. Приходилось в поисках мяча отходить назад. Да еще и центральный защитник москвичей, здоровый бугай, избил меня так, что потом его ноги еще долго чувствовал. Я не боялся, лез во все единоборства.
Перед следующим матчем против «Спартака» мы в Киев не возвращались. Соловьев, возглавив команду, собрал нас, поговорил. Потом позвал меня к себе, спросил, где я хочу играть. После трех лет на позиции центрального защитника во Львове сказал, что в середине поля. Соловьев послушал и поставил меня левым инсайдом в схеме «дубль W». Место правого инсайда тогда занимал Войнов, а в центре обороны действовал Виталий Голубев. Это пока он на сборах сильно не запил и Соловьев его из команды не выгнал. Для меня тот опыт творческой игры оказался полезным вдвойне, ведь позже, когда Виктор Маслов поставил на позицию перед двумя центральными защитниками, я одинаково хорошо умел играть как в пас, так и в отборе, в подкатах. Я был обучен всесторонне.
— В то время, когда вы начинали выступать за «Динамо», заканчивал карьеру игрока в Киеве закарпатец Михаил Коман. Пожалуй, он был для вас покровителем?
— Нет. Со мной поначалу больше работал Виктор Терентьев. Оставался после тренировок, навешивал на голову. Должен сказать, что поначалу мне в Киеве трудно было не столько с футбольной, сколько с моральной точки зрения. Постоянно думал о том, что далеко от дома, что не смогу часто ездить в Закарпатье. Это удручало. А я в принципе человек впечатлительный. Даже сейчас, бывает, после просмотра неудачных матчей с участием «Динамо» разочаровываюсь, не сплю по ночам. Тогда же в Киеве нас с Сабо и Гаваши поселили практически вместе — дали по однокомнатной квартире на улице Госпитальной, 14. Там же жил защитник Толик Сучков.
— Первый чемпионский титул в Союзе «Динамо» могло добыть еще в 1960-м. Однако тогда киевляне проиграли дома решающий матч московскому «Торпедо».
— Соловьев сумел реорганизовать команду менее чем за год. Прежде всего, он убрал всех стариков и нарушителей режима. Кроме Голубева, о котором говорил выше, упомяну также Григория Граматикопуло, Адамаса Голодця. Среди нарушителей режима были и москвичи Юра Ковалев и Игорь Зайцев. Со временем к их компании присоединился еще и Витя Каневский. Завершилось все тем, что от Ковалева в конце года избавились, а Зайцев, который никогда не был результативным, а отмечался обычно только неплохими фланговыми передачами, вскоре закончил карьеру. На их место пришло немало перспективной молодежи — Лобановский, Базилевич, Трояновский, Биба. Эффект стал заметен сразу. «Динамо» большинство соперников побеждало за счет физики. Большая польза была от наших турне и встреч с сильными командами в Южной Америке. Тогда успел поиграть против Пеле, в Англии мы встречались с «Астон Виллой» и «Арсеналом».
Однако «Торпедо» в 1960-м было еще сильнее. Если даже брать просто по людям — Валерий Воронин, Слава Метревели, Геннадий Гусаров, Николай Маношин, Юрий Фалин, Валентин Иванов, Виктор Шустиков, Александр Медакин, Леонид Островский, который впоследствии будет у нас. Мы были молодыми, еще не столь искусными.
— В конце концов, речь ведь не только о поражениях от «Торпедо» в очных матчах. Видимо, команда, претендующая на чемпионство, не могла себе позволили уступать 1:5 команде вроде «Адмиралтейца».
— Тогда тренеры немного перемудрили. Меня поставили в середине поля, а в центре обороны действовал Виктор Лукашенко. Из-под него Игорь Свешников забил трижды. Также наошибался в воротах Гаваши. Андрей после того матча почти не играл, а Лукашенко убрали из команды вообще. Долг «Адмиралтейцу» мы отдали летом. В матче второго круга в Киеве. Помню, тогда была сильная жара, мы выиграли 2:0 благодаря мячам Вити Серебряникова.
ЦСКА на выезде мы в том сезоне тоже должны были побеждать по игре. Однако матча мы не доиграли. В середине второго тайма арбитр назначил в ворота хозяев пенальти. Бил Лобановский, и вратарь хозяев Коротких сорвался с линии еще до удара. Судья это заметил и позволил Лобану повторить попытку. Валера забил, мы повели 2:1, после чего публика выбежала на поле, начала нас бить, пинать ногами. Мы едва добрались до раздевалок. Понятно, что ЦСКА по итогам этого инцидента получил техническое поражение.
— Желанное чемпионство «Динамо» добыло в 1961-м. Но вы в том году сыграли только концовку чемпионата.
— Причина банальна: зимой заболел болезнью Боткина, или желтухой в простонародье. Долгое время пролежал в больнице, а после выписки медики посоветовали длительное время избегать физических нагрузок. Матчи «Динамо» тогда посещал в качестве зрителя. Как же я тогда нервничал! Помню нервный матч против московского «Динамо». Наши проигрывали 0:1, в конце победили 3:1, но после матча начал чуть не проситься, чтобы вернули в команду, но тренеры к указаниям врачей прислушались.
К матчам в составе дубля меня начали подпускать только в середине лета. Проводил не больше, чем по полтайма. А в августе Соловьев решил взять меня на серию товарищеских матчей в Италии. Первый матч против «Интера» в Милане смотрел со скамейки запасных. Володя Щегольков, который играл тогда в центре обороны, наделал кучу ошибок, англичанин Джерри Гитченс в течение 20-ти минут второго тайма забил из-под него трижды. «Динамо» проиграло 0:4.
Через три дня мы встречались с «Фиорентиной». Соловьев меня поставил и я сыграл так, что во время ужина Соловьев снял галстук и надел мне на голову. «Это за твою игру» — говорит. После того так же хорошо провел заключительный товарищеский поединок против «Болоньи», а по возвращении домой из заключительных десяти поединков чемпионата провел девять. В Киеве мою игру постоянно приветствовали аплодисментами и выкрикивали: «Вася, давай!»
— Собственно, ваша роль в добытом чемпионстве и оказалась решающей.
— Имеете в виду, что забил «Торпедо» в Москве гол, который нам фактически гарантировал титул? Подключился при подаче углового. Лобан традиционно классно с угла мяч закрутил, Серебро выскочил на переднюю стойку и продолжил передачу дальше, а я из центра ударом через себя поразил «девятку».
Но впереди был матч с харьковским «Авангардом». «Торпедо» свой матч в Ташкенте проиграл немного раньше, поэтому мы выходили с пониманием, что можем сыграть вничью. Тренер харьковчан Александр Пономарев настроил команду фантастически. В конце концов, против претендентов на чемпионство все играют с особой мотивацией. Нам было очень трудно. Бесспорно, хотели победить, но итоговым 0:0 радовались очень. Правда, вечером никто не праздновал, не напивался. Поехали на «дачу» (на тренировочную базу на Нивках — авт.), Выпили по бокалу шампанского и разъехались по домам. С того дня запомнилось другое. Такого большого торта, который привезли в честь нашей победы, не видел никогда — килограммов сто, все в шоколаде. Полноценное же чествования чемпионов в ресторане «Динамо» состоялось только после заключительного матча, то есть через неделю.
— Почему после чемпионского сезона в 1962-м «Динамо» финишировало лишь пятым?
— Половину чемпионата мы провели еще по накатанной, оставались лидерами. Однако в чем был недостаток базы на Нивках? Вокруг команды создался ажиотаж, на наших тренировках собиралось немало болельщиков, от женщин не было отбоя. А года же такие, что устоять трудно. Вот и начался хаос. Соловьев исправить ситуацию не смог. Мы постепенно посыпались, а тренера мы по итогам чемпионата отправили в отставку.
Виктор Маслов, надо отдать ему должное, чуть позже тот негативный опыт учел. Именно по его инициативе началось строительство клубной базы за пределами Киева, в Конча-Заспе. Понимаете, футболиста во время подготовительного процесса не должно отвлекать ничто.
— Но Маслов придет только в 1964-м, а в 1963-м «Динамо» под руководством Терентьева и Збрицкого продолжало скатываться вниз.
— Все относительно. Да, первая команда результата не показывала. Потому что не было соответствующего уровня тренера. Но был сильный дубль, в котором уже подрастали Толик Бышовец и Володя Мунтян, были другие сильные ребята — Валера Веригин, Витя Пестриков, Анатолий Пилипчук. Да, не все сыграли, но игроков основы такие дублеры в тонусе держали постоянно.
А Маслов только пришел, сразу сказал, что поставит в «Динамо» такую оборону, сквозь которую даже воробей не пролетит. И ведь на самом деле так и произошло. То была не команда, а чудо. В центре обороны мы играли вместе с Вадиком Соснихиным, на флангах действовали Щегольков и Островский, в середине поля, возмужав, трудился Сабо. Федя Медвидь, человек с двумя сердцами, трудился слева, между мной и Андреем Бибой. Справа свои передачи выполнял Витя Серебряников, а в нападении действовали Виталий Хмельницкий с Бышовцем. И, конечно, Женя Рудаков в воротах. Это был чрезвычайно надежный голкипер. Витя Банников мог сыграть хорошо. А мог запустить «бабочку», а Рудаков всегда выглядел безупречно. Это была команда бойцов. Умышленно вспомнил всех, потому что в этом «Динамо» второй половины 60-х жертвенно трудился каждый игрок. Собственно, по такому принципу нас Маслов и подбирал. У нас были только ребята с характером.
— Лобановский с Базилевичем, которых Маслов в начале своей работы отсчитал, были иными?
— Сначала я такого решения не понимал. «С кем же мы будем играть?» — думал. Но Лобан с Базилем сами виноваты. Дед не любил нытиков. А Валерий с Олегом постоянно были чем-то недовольны. К примеру, едем в Ташкент или Алма-Ату. Играть там приходилось при температуре под 40 «Ой, это так трудно» — мог сказать Лобановский. Маслова это раздражало. Он уважал мужиков. Перезагрузил команду он именно по такому принципу.
— При Маслове «Динамо» в первый год выиграло Кубок СССР, а первое чемпионство могло добыть через год. Если бы не неожиданное поражение в Кутаиси.
— Причем вина тренерского штаба в той поражении бесспорна. Не только Маслова, но и его помощников. Потому что перед Кутаиси мы прилетели в Гантиади, там весь день загорали под солнцем. При условии, что впереди был изнурительный 400-километровый путь автобусом к месту игры. Когда приехали, были истощены, а вдобавок не могли уснуть. Все тело чесалось, а почесаться было невозможно, потому что кожа спеклась на солнце. Относительно игры, то в самом ее начале после ошибки Банникова пропустили. Лосаберидзе ударил чуть не со своей половины, мяч летел по высоченной дуге. Я даже не оглядывался назад, потому что был уверен, что никакой опасности тот удар не таит. Но через мгновение трибуны срываются в восторге — мяч в сетке. В дальнейшем возможности забить были, пожалуй, у каждого из полевых игроков «Динамо». Но спешили, ошибались и уступили 0:1. Бывают в жизни такие неприятности. Самое печальное то, что в 1965-м команда набрала невероятную форму, мы были на голову сильнее остальных соперников.
Также неоднозначное впечатление осталось от нашего выступления в Кубке кубков. Для советских клубов это был еврокубковый дебют. Первых двух соперников — северо-ирландский «Колрейн» и норвежский «Русенборг» — мы не заметили. А с шотландским «Селтиком» в 1/4 финала должны были играть в январе. Столкнулись с трудностями не столько игрового, сколько подготовительного характера. Принимать шотландцев должны были в Тбилиси, но нам нужны были тренировочные спарринги. Однако все команды разошлись по отпускам и играть с нами не хотели. Еле уговорили провести с нами один поединок тбилисских динамовцев. Понятно, что к «Селтику» мы подошли в ужасном состоянии и выездной матч проиграли без вариантов — 0:3. Ответный матч превратился в формальность.
— В 1966-м от «Динамо» никуда не делось уже ни чемпионство, ни Кубок.
— Вспоминаю полуфинал Кубка, который проводили в Тбилиси. Толику Глухотку забил два, когда он выступал за «Торпедо». А еще раз, когда Анатолий перешел в минское «Динамо». В начале второго тайма тогда Анатолия Бышовца удалили. Вторую половину и 30 дополнительных минут играли в меньшинстве. Незадолго до завершения игрового времени я подключился на угловой, Биба выполнил хорошую подачу, я, глядя в глаза нападающему белорусов Эдуарду Малофееву, перехитрил его взглядом, а потом как дал Глухотку головой между ног, тот даже и не увидел, как мяч влетел в ворота. Анатолий замер и не оглядывался на мяч в воротах, а смотрел на своих игроков. В финале победили 2:0 «Торпедо», в чемпионате оторвались от второго места на девять очков. Теперь ожидали новый старт в еврокубках.
— Жребий вам снова «подарил» «Селтик».
— Ко всему шотландцы уже были действующими победителями Кубка чемпионов. Когда добирались автобусом до стадиона накануне первого матча, в Глазго, местные болельщики показывали нам, мол, получите три или пять. Но были настроены невероятно, не дали «Селтику» даже выдохнуть. Выиграли 2:1, хотя по игре преимущество было значительно серьезнее.
Польский «Гурник» из Забже — соперник непростой, однако могли побеждать и его. Первый матч дома не давался, проигрывали 1:2, но за пять минут до финального свистка получаем право исполнять пенальти. Сабо схватил мяч и никому бить не дал. Ударил Йожеф неудачно, вратарь мяч взял. А в Забже Маслов Сабо в состав не поставил. На 38-й минуте я дальним ударом попал в «девятку». Повели и продолжаем давить, однако в конце первого тайма пропускаем контратаку и Зигфрид Шолтисек результат уравнивает. Точнее, это Рудаков как-то неудачно перевернулся и мяч пересек линию. Во второй половине имели ощутимое преимущество, но забить второй так и не смогли.
— На том ваш официальный международный опыт исчерпывается. Удивительно вот что: многолетний капитан и один из лидеров сильнейшей команды СССР 60-х не сыграл за сборную СССР ни одного матча.
— Меня туда приглашали перед отбором к Олимпиаде-1964, когда команду формировали на базе киевского «Динамо». С товарищескими матчами мы объездили всю Латинскую Америку, почти все матчи там выиграли, проще говоря, зарабатывали для Федерации футбола СССР деньги. Играли против клубов и сборных, в том числе против «Сантоса» с Пеле в составе. И почти без замен все то время играл я, а не Альберт Шестернев или Муртаз Хурцилава. Но все изменилось, когда пришло время официальных матчей. Вячеслав Соловьев, который тогда возглавлял команду, решил от моих услуг отказаться. В итоге, сборная СССР проиграла 1:4 команде ГДР и в Токио-1964 года не пробилась. Видимо, кому-то своей прямотой я не нравился. Я человечный, но когда что-то не нравится, говорил и говорю в глаза. Видимо, характер оставил меня без чемпионата мира-1966, куда поехали люди, которые были слабее, но по сравнению со мной более покладистые.
— Но вернемся к «Динамо», где особенности вашего характера воспринимали как должное. В 1967-м команда второй раз подряд стала чемпионом, пропустив в 36-ти матчах лишь 11 мячей.
— Маслов продолжил совершенствовать оборону, фактически перешел на игру с тремя центральными защитниками. Я стал «волнорезом», играл перед Сергеем Круликовским и Соснихиным. Такую расстановку мы использовали во встречах с сильными соперниками. С более слабыми центральных защитников было двое — я действовал слева, Сосна справа. Очень любил играть с Вадиком, он был прекрасным футболистом. Техничный, у него хорошо подгибались ноги, Соснихин был в меру эмоциональным. Человек делал свое дело. К слову, у нас с Вадимом никогда не было привычного для тех времен в советском футболе разделения на «персональщика» и «чистильщика». Если центральный нападающий был ближе ко мне, его встречал я, а Сосна соответственно страховал. И наоборот. К тому же я любил играть в пас, идти вперед. Позже, когда Сабо возглавлял «Динамо», спрашивал его: «Почему ты играешь с «чистильщиком»? Мы же так не играли».
— Маслов добыл для «Динамо» три чемпионства. Если отбросить то несчастье, которое случилось в Кутаиси в 1965-м, можно сказать, что это был максимум той команды?
— Нет, мы могли выиграть еще и в 1969-м. «Спартаку» мы тогда проиграли всего два очка. Причина сбоя заключается в том, что старшие игроки начали друг друга «съедать». Не так поступил Серебряников, который хотел капитанскую повязку. Рано, с моей точки зрения, убрали из команды Бибу. Андрей еще мог принести пользы больше, чем те, кто занял его место.
— Тот сезон стал для вас последним. Из «Динамо» вы ушли в 34 годы, что можно назвать явлением для того времени уникальным. Как правило, людей после 30-ти списывали автоматически.
— Начнем с того, что спортивный режим я не нарушал почти никогда. Лишнего веса тоже не набирал — весил 74 кг при росте 178 см. Всегда относился к делу ответственно, был дисциплинированным. Ушел сам, понял, что большего чем уже достиг, достичь не смогу. Интересно, что мы с Сабо в «Динамо» в один день пришли и в один ушли. Только Йожеф карьеру в высшей лиге еще продолжил, а я был счастлив, что спустя столько лет имею возможность вернуться и постоянно быть дома, в Мукачево. За местные «Карпаты» играл, а потом потихоньку начал их тренировать, в свое удовольствие, радовался, когда мы вышли в финальную «пульку» первенства Украины, чего раньше мукачевцам не удавалось сделать никогда.
Потом меня снова звали в областной центр, в Ужгород. Но уже в качестве тренера. Однако успел истощиться, сильно похудел. Поэтому согласился тренировать в Ужгороде детей. Среди моих воспитанников было немало талантливых ребят, но выделил бы Витю Пасулько, который выступал за московский «Спартак», сборную СССР и в немецкой Бундеслиге. В свое время успешно поработал с любительским коллективом из Берегового. Затем снова были дети, пока снова не принял предложения вернуться в профессиональный футбол…
—… которого на Закарпатье сейчас нет вообще.
— Закарпатский футбол угробили на годы вперед. Такие владельцы как Шуфрич и такие тренеры, как Вячеслав Грозный. Не знаю, где он играл в футбол — по телевизору или в другом месте, но большинство его решений понять не мог. Особенно кадровых. Местных ребят разогнали, а команду укомплектовали сбродом со всего мира. В итоге Грозный просто сбежал из Ужгорода, ему сказали, чтобы к утру его ноги здесь не было.
Шуфрич-младший тоже неизвестно чем страдал. Мне жаль даже не за себя, а за тех 17 тренеров дубля, команды U19, врачей, которых кормили обещаниями, а в итоге оставили без заработанного за два года работы. Стыд, ведь это наши, закарпатские люди. На мой взгляд, таким деятелям как Шуфрич надо запретить заниматься футбольной деятельностью. Что же это за руководитель клуба, радуется, когда его команда проигрывает, потому что не придется платить премиальных? И главное же, что деньги были. Неизвестно только, где они девались. К людям, которые добросовестно выполняли свою работу, они не доходили.
Шуфрич постоянно подчеркивал, что без него футболу на Закарпатье не было бы вообще. Но был! В высшую лигу мы с Виктором Ряшко команду вывели без денег Нестора Ивановича и Александра Несторовича. Затем команду, которая называлась «Закарпатье», возглавлял Юра Калитвинцев. Я тогда работал начальником команды. Мы с Юрой легко находили общий язык, с ним можно было говорить на любую тему. Потому что он — человек футбольный, знает, что надо делать, как и для чего. В отличие от тех, кто пришел потом. Больно, потому что талантливых детей в нашем футболе немало. Но им некуда деваться.
Іван Вербицький
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Читать все комментарии (10)