Бывший защитник киевского «Динамо» и сборной Украины Александра Головко рассказал, как для него началась война, поблагодарил ВСУ за героизм на передовой, а также осудил российских спортсменов за молчание.
— Первые 3-4 дня было полное недопонимание, апатия, страх и принятие решений. Только на 5-6 день пришло понимание того, что происходит. Благодарим ребят, которые с оружием в руках позволяют нам жить в относительном спокойствии, потому что живем за городом — не в четырех стенах. Вокруг нас пока не бомбят, состояние нормальное психологическое. Присутствует общая тревога, потому что с одной стороны — воздушные тревоги, с другой — канонады. Нельзя к этому на 100% привыкнуть, но с этим живешь.
Случилась беда и большая трагедия. Пока непонятно, как она разрешится. Огромный плюс — это наши пацаны, которые на передовой. Это тот украинский дух, которые не позволит врагу продвинуться. Я называю эту страну — 404 (Россию). Еще с 2014 года. Я играл одно время в Симферополе, много друзей там осталось. Когда случился первый акт агрессии, а война именно тогда началась, хочу напомнить, то я тогда определился. У меня не было двух мнений.
Это однозначно плохо. Да, не было активной фазы в наших регионах, но рано или поздно это должно было вылиться. Плохо, что оно вылилось в полномасштабную войну. В этих ситуациях люди себя и проявляют. Когда птички поют и вокруг весна, то все вокруг мирные, друг друга уважают. А когда приходится делать выбор, мы понимаем кто есть кто.
Спорт — как рупор режима. Я говорил и буду говорить, что спорт — чистая политика. Спортсмены должны нести ответственность, потому что они имеют право говорить. Другое дело, что в тоталитарном государстве понятие рейтинга — абсолютный бред. Когда человек боится за себя, он не может говорить правду. Не думаю, что все в России топят за войну, они просто боятся. Может те, кто хочет что-то сказать — они бы сказали, но сейчас это нереально. Спортсмены несут ответственность. Я только за. У меня по этому вопросу нет дилеммы. Спорт однозначно всегда был частью политики. Не зря их президент или, не знаю, кто у них там, царь начинает решать эти вопросы после Олимпиады, — сказал Головко.
